К чему приведёт уход украинской экономики в “тень”

К чему приведёт уход украинской экономики в “тень”

После принятия закона о новых правилах налогообложения за неделю в Украине закрылось 11 тысяч МАФов.

Ситуацию усугубила и национализация Приватбанка с последующим ограничением покупок за наличные деньги в 50 тысяч гривен.

Значит ли это, что предприниматели ушли совсем? Конечно, нет. Большинство предпринимателей просто ушли в т. н. «теневую экономику». С введением обязательных кассовых аппаратов процесс ухода предпринимателей в тень лишь ускорится. Растут издержки и налоговое бремя.

Внелегальность редко имеет антисоциальную направленность. «Преступления» внелегалов представляют собой акты нормальной человеческой деятельности: они строят дома, предоставляют услуги, производят товары. То есть ничего жуткого и криминального в этой экономике нет. Она является «теневой» лишь с точки зрения государственного регулирования.

Цели и инструменты государства очевидны. Оно стремится максимально контролировать денежные потоки и делает это с помощью создания новых регуляторов, налогов и запретов. Чем больше ограничений, тем сложнее для предпринимателя начать и вести свою деятельность. Уход в «теневую» экономику – это ответ общества на чрезмерное усложнение ведения бизнеса и трудовой деятельности. И чем больше государство стремится навести порядок в этих сферах, тем больше и сильнее становится «теневая» экономика.

Объемы внелегальной экономики огромны. Это хорошо видно на примере Перу, страны третьего мира, которую исследовал в своей работе «Загадка капитала» и «Иной путь» экономист де Сото. В одной только Лиме, столице Перу, черный рынок (включая производство) дает работу 439 тысячам человек. Из 331 рынка в городе 274 (83%) были построены нелегалами. Без преувеличения можно сказать, что именно благодаря им жители Лимы могут свободно перемещаться по городу, ибо им же принадлежит 95% общественного транспорта. «Теневики» вложили более 1 млрд долларов в приобретение и обслуживание транспортных средств.

По данным Института свободы и демократии, возглавляемого де Сото, половина населения Лимы живет в домах, возведенных «теневиками». В период с 1960 по 1984 год государство построило дешевого жилья на сумму 173,6 млн долларов — за тот же период «теневики» построили жилья на фантастическую сумму 8319,8 млн долларов (то есть в 47 раз больше). По Украине таких данных нет, но они будут близки к данным стран третьего мира.

Причиной всего – тот факт, что «легальная» деятельность остается недоступной для обычных людей. Издержки слишком высоки, и потому люди выбирают внелегальную деятельность.

Де Сото и его коллеги решили провести эксперимент и зарегистрировать швейную мастерскую — на это ушло 289 дней. «Хотя в заявке на регистрацию указывалось, что в мастерской будет работать только одна швея, нам пришлось выложить 1231 доллар — в 30 раз больше ставки минимальной месячной заработной платы», — пишет он.

Дальше больше: чтобы получить разрешение на строительство частного жилого дома на государственной земле, потребовалось шесть лет и одиннадцать месяцев.

Даже в самых бедных странах у бедняков есть сбережения. И объем этих сбережений грандиозен: в 40 раз больше, чем вся сумма иностранной помощи, предоставленной миру после 1945 года.

Де Сото приводит пример Египта, где накопленные бедняками богатства в 55 раз превышают сумму прямых иностранных инвестиций, включая расходы на строительство Суэцкого канала и Асуанской плотины. На Гаити, в беднейшей стране Латинской Америки, суммарные активы бедняков более чем в 150 раз превышают сумму иностранных инвестиций, полученных после 1804 года, когда страна перестала быть французской колонией.

«Если бы Соединенные Штаты решили довести бюджет иностранной помощи до рекомендуемого ООН уровня — 0,7% от национального дохода, — богатейшей стране мира понадобилось бы более 150 лет, чтобы закачать в беднейшие страны ресурсы, которыми те уже располагают», — утверждает экономист. То есть большинство государств в буквальном смысле сидит на мешках с деньгами и ничего не предпринимает для того, чтобы эти средства можно было превратить в капитал.

Интересно, что все то же самое еще совсем недавно происходило в странах, которые мы сегодня считаем развитыми. Так, в Англии существовали законы, гарантировавшие спрос монополиям: «В 1571 году появилось правило, обязывавшее всех граждан носить по воскресеньям английские шерстяные шапки. В 1662 году правила потребовали, чтобы покойников хоронили в английских шерстяных тканях». Как пишет де Сото, к концу XVII века необходимость считаться с законами настолько возросла, что примерно 3% жителей Англии были юристами.

Во Франции при Людовике XIV все правила, касающиеся производства, были сведены в четыре тома общим объемом в 2200 страниц — плюс три дополнительных, где описывались практически все виды производства. Например, производство лионского шелка регламентировали 208 статей.

Точно так же, как сегодня в странах третьего мира, люди, двинувшиеся из деревни в город в странах Западной Европы, не могли вписаться в тотально зарегулированную экономику. Они селились вокруг городов, создавая «внелегальные поселения». Привилегии гильдий распространялись только на города, поэтому теневая экономика находилась за их пределами.

Адам Смит писал: «Если вы хотите, чтобы ваша работа была выполнена пристойно, ее следует заказывать на окраинах <во внелегальных поселениях>, где работники, не имея исключительных привилегий, полагаются только на свой характер <репутацию>, а затем вы должны контрабандой <чтобы не видели власти> доставить готовую работу в город».

Во всех перечисленных случаях — в современных странах третьего мира, меркантилистских Англии, Франции и Испании, а также «развивающихся» США — ответ государства на рост теневого сектора был один: дальнейший рост регулирования.

Как и в современном Перу, бюрократия увеличивала издержки деловых операций, вместо того чтобы уменьшать их. Когда англичане наладили производство более дешевых набивных ситцев, то французы, пытаясь защитить свою текстильную промышленность, приняли многочисленные законы, запрещающие использование и производство таких тканей. Чтобы контролировать соблюдение этих правил, правительство Людовика XIV даже ввело институт «промышленных инспекторов».

Более 16 тысяч контрабандистов и подпольных производителей были казнены французскими властями по закону о защите текстильной промышленности.

А теперь самое интересное. Почему же одни страны вырвались вперед, в то время как другие надолго, если не навсегда, отстали?

Это те страны, где организованное, а чаще стихийное, давление внелегального сектора и создаваемого им обычного права вынудило государство отступить. Там, где это удалось, то есть в Англии и США, люди получили невиданный рост благосостояния. Этот процесс был преимущественно стихийным.

Когда в 1563 году Английский свод законов о мастерах и подмастерьях определил уровни заработной платы, подлежавшие ежегодному пересмотру с учетом цен на предметы первой необходимости, многие «теневики» двинулись в провинциальные города или принялись создавать новые пригороды (внелегальные поселения), где государственный контроль был не столь строг или вовсе отсутствовал. Таким образом, «теневики» освобождались от вмешательства гильдий, чья юрисдикция охватывала только города.

Со временем у легальных производителей не оставалось иного выхода, как передавать по субконтрактам часть производства в пригородные мастерские. Это еще сильнее сузило налоговую базу — налоги, соответственно, возросли. Увеличилась безработица, начались волнения, миграция в пригороды усилилась еще больше, а практика субконтрактных договоров с внелегалами расширилась. Так начался процесс ослабления монополии гильдий.

Эта эволюция была результатом ряда случайных событий и условий, специфичных для Англии. Одним из них стало свирепое соперничество между короной и парламентом, который начиная с XVII века боролся за контроль над экономикой. То, что одна сторона запрещала, другая разрешала. Существовала даже конкуренция между различными типами судов, и можно было выиграть в одном суде процесс, проигранный в другом.

Там, где государство вовсю сопротивлялось «теневикам», люди получили потрясения и революции, как во Франции и России, или стагнацию, как в Испании. Фактически государства, которые мы сегодня называем «развитыми», просто приняли статус-кво, признав обычное право «теневиков».

Все правительства с высокими налогами и контролем за денежными потоками в итоге были сметены революциями. Буржуазными в Англии и Франции и антибританской налоговой революцией в США.

К концу XIX века американские политики и судьи проделали большую работу по кодификации прав собственности, но путь им прокладывали сквоттеры (самозахватчики земли). То же верно и в отношении поселений: когда в 1862 году Конгресс США принял знаменитый «Закон о гомстедах» (обещавший бесплатно 160 акров земли каждому поселенцу, желающему в течение пяти лет жить на ней и обрабатывать ее), он только узаконил правило, уже реализованное самими поселенцами.

Для Украины данные истории являются примером вариантов развития событий в ближайшее время. Очевидно, что государство самостоятельно никогда не идёт на реформирование и оптимизацию своих расходов. Расходы государства всегда и неуклонно растут, особенно если против этого не выступает общество. Государство не любит проводить реформы. Но как показывает практика, государство в противостоянии с обществом и «теневой» экономикой всегда проигрывает. Оно либо принимает её правила и проводит либерализацию экономики, либо в итоге будет сметено недовольными, подпитываемыми финансовыми ресурсами «теневой» экономики, которые в какой-то момент будут на порядок больше государственных ресурсов.

Если мы хотим сильной и богатой Украины, нельзя допускать усиления контроля государства над жизнью людей и концентрации политической власти. Английское и американское государства XVIII–XIX веков были слабыми. Именно поэтому сами эти страны стали «сильными и богатыми».

Андрей Кузнецов
для ИНФОРМАТОРа